Часть 4

Мужчина поцеловал девушку и они расстались. Она долго смотрела вслед брату, не желая оставаться одна. Зато в это время царь смог рассмотреть ее. Легкая и тонкая она как будто золотым светом светилась изнутри. Каштановые волосы спускались до пояса и, если бы не были убраны парчовой лентой, легли бы бесконечными кудрями на плечи девушки. Зеленые глаза отливали изумрудным блеском, но вся она была столь целомудренна и чиста, что, не осознавая своей божественной красоты, как бы стеснялась себя. Заметив мужчину так упорно рассматривающего ее, она зарделась и убежала вглубь виноградника. Соломон же стоял в глубокой задумчивости. Буря чувств поднялась в нем. Он, пресыщенный женщинами, знавший любовь царицы Савской, как-то оробел. Он не знал, как поступить ему.

Семь вечеров и семь ночей провел Соломон у виноградника, пока девушка не решилась заговорить с ним. Она думала, что перед ней царский виночерпий и что пришел он спросить молодого вина у братьев ее. Отец их недавно умер, и братья оставили ее сторожить виноградник вместе с работниками, пока продают они в Яффо молодое вино, чтобы купца развезли его по всем городам на морском побережье.

Царь любовался ею, и радовался той молодой непосредственности, которую она излучала. Ей исполнилось 14 лет.

Она была свежа и чиста. Окруженная любовью отца и братьев (мать рано умерла), жила она в невинности и наслаждалась жизнью. Соломон же с горечью вспомнил, как много ему пришлось пережить к 14 годам, вспомнил, что он в это время стал уже царем Иудейским, и бремя власти легло на него. Суламита же, так звали девушку, была светла и легка как птичка на свободе. Он любил ее простые песни, ее звонкий голосок, ее глаза, излучавшие радость при его приближении. Он любил и впервые в жизни не знал, как взять простую девушку из виноградника в свой дворец. Старшие его сыновья могли бы стать ей мужьями. Жены его не потерпят простушку рядом с собой. И пришло время, когда не застал он Суламиту в винограднике. Царь в задумчивости вернулся во дворец. Он надеялся забыть ее, - ведь ничего не было между ними, кроме легких разговоров и песен, которые она ему пела, - но время шло, а Соломон не мог забыть свою Суламиту. Тогда послал он слугу узнать, кому принадлежит виноградник у Яффских ворот. Тот вернулся и рассказал, что братья Яаков и Аарон унаследовали виноградник от отца своего. Теперь они продали виноград и молодое вино и решили строить новый дом для себя и своей сестры Суламиты.

Тогда Соломон надел лучшие свои одежды и в сопровождении свиты отправился к новому дому братьев.

- Мир вам, - сказал он, входя в дом.

Братья оробели, увидев царя во всей роскоши его, а Суламита не верила глазам своим: тот, кого она считала придворным виночерпием, оказался самим царем Соломоном.

- Я пришел, - продолжил царь, глядя на Суламиту, - просить вас отпустить сестру со мной во дворец. Я постараюсь, чтобы она была счастлива.

Это было неслыханно. Царь Соломон, который мог сделать наложницей любую женщину в Иудее и Израиле, царь, пресыщенный женщинами и богатством, смиренно просил Аарона и Яакова разрешения взять их сестру во дворец. Чуткое сердце Суламиты не выдержало такого унижения любимого. Не дожидаясь ответа братьев, она воскликнула смело:

- Я раба твоя, чего захочешь ты, то и сделаю я!

Так Суламита стала жить во дворце царя Соломона. Впервые Соломон знал, что любят его не за царское величие, не за богатство, не за мудрость, а потому, что он мужчина по имени Соломон и Суламита принадлежит ему всем телом своим, всем дыханием своим, всею душою.

Много песен любовных сложил он для нее, и радостно было ему, что эта простая девушка из виноградника могла сложить стихи и песни так же, как это делал он, искушенный в искусстве и знаниях царь Соломон. Любовь вела её.

- Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина.
От благовония мастей твоих имя твое - как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя.
Влеки меня, мы побежим за тобою; - царь ввел меня в чертоги свои, - будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!
Дщери Иерусалимские! черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы.
Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники, - моего собственного виноградника я не стерегла.
Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? где отдыхаешь в полдень? к чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих?
- Если ты не знаешь этого, прекраснейшая из женщин, то иди себе по следам овец и паси козлят твоих подле шатров пастушеских.
Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя.
Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях;
золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками.
- Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое.
Мирровый пучок - возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает.
Как кисть кипера, возлюбленный мой у меня в виноградниках Енгедских.
- О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные.
- О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас - зелень;
кровли домов наших - кедры, потолки наши - кипарисы.

-Я нарцисс Саронский, лилия долин!
- Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами.
- Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.
Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь.
Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
- Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.
- Голос возлюбленного моего! вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.
Друг мой похож на серну или на молодого оленя. Вот, он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает сквозь решетку.
Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди! Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал;
цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей; смоковницы распустили свои почки, и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!
Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно.
- Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвете. Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями.
Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор.

Отныне и во веки все любящие пели эту песню, ибо не было ничего прекраснее из того, что сочинил царь Соломон. Отныне и во веки все свадьбы свершались под эту песню, ибо звучала в ней любовь идущая из самого сердца.

Три года радовался Соломон своей любви. Три года был он безоглядно счастлив. Три года, проводя дни и ночи со своей возлюбленной, со своей Суламитой, забывал он обо всем, но дела управления государством не выпускал он из руки своей. Казалось, что весь Израиль счастлив вместе с ним. Но были и те, кто злобно и подозрительно относились к счастью царя. Это его жены, его старшие сыновья и их советники. Кто знает, как сложится судьба! Ведь отдал царь Давид свое царство сыну от любимой жены, отдал его Соломону, младшему сыну!

И вот стало ясно, что Суламита ждет ребенка. Царь обеспокоился. Зная, что происходит в покоях его жен, прошел к старшей из них, к Хапсут.

- Что мне делать? - спросил он, глядя в ее настороженные глаза, - твои предки, фараоны Египта, умели не только управлять страной, но и укрощать своих детей.

- Как женщина, прожившая с тобой, о, царь, свою жизнь, я сочувствую тебе. Как мать я желаю, чтобы власть перешла к моим сыновьям, как жена царя и дочь фараона, я говорю тебе – если родится сын, ты должен сослать девушку и дитя очень далеко, ведь она не жена тебе, и будет много желающих убить твоего сына. Если родится дочь, ты волен поступить как хочешь, но не держи ее во дворце.

Соломон пристально посмотрел в глаза жены, но она выдержала взгляд. Лицо ее было холодно и неприступно.

И царь понял – все будет так, как она сказала. Здесь он не властен. Слишком многие хотят владеть Израилем.

Опечаленный вернулся он к Суламите. С этого дня он начал готовить ее к разлуке. Девушка похудела и побледнела. Жизнь без Соломона казалась ей лишенной смысла. Но царь повторял ей:

- Наш ребенок – это продолжение любви. Думай обо мне, глядя на него. Я буду помнить тебя всегда, ибо не было у меня большего счастья, чем твоя любовь.

Когда родилась девочка, царь вздохнул с облегчением. Его дитя будет жить, ибо для остальных, жаждущих власти, оно не опасно. Взглянув в синие, как у него самого, глаза дочери, он шепнул обессиленной родами Суламите:

- Знай, - сейчас мы должны расстаться, - но когда-нибудь я вернусь к тебе.

На седьмой день он понес девочку в Храм и нарек ей имя Рахиль. Вскоре он удалил Суламиту с дочерью из дворца, одарив так, что сама царица Савская могла бы позавидовать таким дарам. Но любящее сердце Суламиты было полно печали. Она поселилась на окраине Яффо в небольшом, но богатом доме. Жила уединенно, а Соломон издали наблюдал, как растет его красавица Рахиль.

Пытаясь примирить народы и веры, много чужих храмов разрешил построить Соломон, но вдали от Иерусалима и Храма Господня, «Ибо, - говорил царь, - все народы когда-нибудь найдут путь к Единому, Всеблагому и Бесконечному Господу, а пока пусть тешат свои заблуждения».

Только одно категорически запретил Соломон – человеческие жертвоприношения в храме Молоха.

- Мерзость сия была запрещена Господом тысячи лет назад, когда Господь остановил руку Авраама направленную на Исаака. Никогда и нигде евреи такую жертву не приносили, и не будет мерзости этой в царстве моем, - говорил царь. Чтобы смягчить свой указ, царь однажды, путешествуя к морю, по дороге зашел в храм Молоха и побеседовал с его жрецами. С ужасом услышал он от жреца, ехидно кривившего губы, что жертвоприношения тут не свершаются по его, Соломона, указу, но иногда женщины, родившие без мужа, чтобы скрыть свой грех приносят сюда младенцев и бросают их у жертвенников, а мертвых положено ведь сжигать.

Плохо спал царь в ту ночь. Явился ему Ангел Господень и казал сурово:

- Ты пришел к мерзости Молоховой, сам, без принуждения посетил его храм, за это будет разрушено царство твое, город твой и храм Господень. Но за то, что ты построил храм Господа Бога Всевышнего, не распадется царство при жизни твоей. Отдай в нужное время царство в руки сыновей твоих. Триста лет просуществуют еще Иуда и Израиль. А теперь смотри.

И ударил ангел Господень посохом, и образовался полуостров, похожий на сапог. Вновь ударил Ангел господень посохом, и потекла река, называемая Тибр, еще раз ударил Ангел Господень и показался город, называемый Рим.

- Видишь, - сказал Ангел Соломону, - вот город, который разрушит царство твое и храм Господень, и будут рассеяны евреи по всей земле, еще и потому, что не узнают времени предсказанного в Завете.

Отныне печаль поселилась в сердце царя. Много сил уходило на то, чтобы удержать страну в единении, чтобы не дать старшим сыновьям своим начать раздоры и споры о власти. Он давал им важные поручения, приучал к управлению, но видел, как они жадны до власти и понимал, что сохранить целостный Израиль ему не удастся. Всего себя посвятил он теперь стране и Богу, только песнопение облегчали его душу. Но однажды еще одна радость была дана ему.

В дни пасхальной молитвы, когда возносились благодарения Богу за избавление от плена, когда огромные толпы народа со всей Эйкумены стекались в Иерусалим, чтобы помолиться в храме, вошел в храм юноша 14 лет, статный и прекрасный как царь Соломон в его годы, только кожа его была эбеновой, а глаза черными. Это был сын царицы Савской и Соломона, Менелик. Прибыв в Иерусалим и явившись в Храм на богослужение, Менелик достал портрет, но увидел вместо рисунка небольшое зеркало. Посмотрев на своё отражение, Менелик обвёл взглядом всех присутствовавших в Храме людей, увидел среди них царя Соломона и по сходству догадался, что это и есть его отец.

После молитвы юноша подошел к царю и что-то шепнул ему на ухо. Соломон заулыбался, развеселился и повел юношу в свои покои.

Долго говорил он с юношей. И понял царь, что перед ним его духовный наследник, и возрадовалось сердце его.

Потом Соломон призвал первосвященника.

- Ангел Господень, - сказал Соломон, - открыл мне, что через 300 лет будет разрушен Храм Господень. Мы должны сохранить Святая Святых – Ковчег Завета со скрижалями Моисеевыми. Вот перед тобой сын царицы Савии и мой – Менелик. Ему хочу передать я святыню, ибо будет царство его процветать 3000 лет.

- Как можно допустить такое святотатство, - ужаснулся первосвященник!

- Не святотатство, а сохранение, - ответил царь.

Долго спорили они. Наконец решили, что объявят о краже реликвии, но скажут, что народ Савии с трепетом и упованием принял ее, приняв Господа в сердце свое. Ковчег Завета будет храниться в подземном Храме, недоступный врагам, и появится перед людьми в свое время.

Навсегда был увезен Ковчег Завета из Иерусалима. Теперь Бог Израиля становился Господом всему миру. Об этом каждый день молился Соломон в Храме, и каждый день просил прощение у Бога, что отдал Ковчег Завета. Соломон знал, что суждено Ковчегу и скрижалям Моисеевым появиться перед людьми через тысячи лет, когда человек осознает цель творения.

Много передумал он за последние пять лет своего правления, много печали ощутил, зная о судьбе своего царства и своего рода, но покинул дворец тогда, когда увидел ненависть в глазах сыновей своих, их стремление взять власть силой меча, если понадобится. Горько стало царю Соломону. Голова его поседела, 54 года было ему, уже 40 лет правил он Израилем, и вот теперь могло произойти кровопролитие через него. Тогда позвал он во внутренние покои старших сыновей своих, их матерей – царство свое он отдает Равоаму, сыну аммонитянки, иного народ не примет.

Соломон поник головой.

–Вы объявите о моей смерти, но, знаю, по пророчеству, царство распадется и часть его отойдет Иеровааму из колена Ефремова. Все за грехи мои. – Он вздохнул. - Я же ухожу из дворца. Не ищите меня. Считайте, что я обезумел, но это безумие даст всем долгожданную власть. Я не хочу кровопролитной войны между собратьями.

На следующий день было объявлено о смерти царя. Долгий траур объединил весь народ. Всеобщая печаль была искр

Сайт управляется системой uCoz