Часть 2

После часовой беседы они расстались вполне довольными друг другом: граф был уже немолод и достаточно разумен, чтобы понимать, что в данных обстоятельствах присутствие инквизитора будет ему только на руку - народные волнения лучше подавлять в зародыше, сразу искореняя тех, кто сеет зерна недовольства, коих в графстве и так, к сожалению, взошло куда более допустимого. Для служебных надобностей граф охотно согласился предоставить свои подземелья и пыточные; с заблестевшими глазами осведомился - ведь наверняка будут и публичные казни? Может, и будут - это уж как светская власть пожелает обойтись с теми, от кого церковь отступится, без особого удовольствия сказал инквизитор. Прекрасное развлечение для местной знати, заулыбался граф, и отличный пример для назидания черни...

Некоторое затруднение вызвал лишь все тот же вопрос о размещении инквизитора. Граф, помявшись, неуверенно предложил покои, которые занимал сейчас его сын; доминиканец поинтересовался местоположением этих покоев в замке; оказалось, что это самый центр, и клирик учтиво отказался с просьбой рассказать, какие в замке вообще имеются помещения. Выяснилось, что граф хоть и не слишком грамотен, но совсем не лишен тщеславия, и на самом верху одной из башен обустроена небольшая библиотека, а под ней - комнатка для библиотекаря. Башня соединялась переходами с другими, но имела и собственный выход в замковый двор. К тому же, и библиотекаря здесь не было уже несколько лет, и книги-то из населения замка мало кто читает, кроме... граф закашлялся... да почти никто и не читает, так что эти помещения все равно стоят пустыми, и если святой отец инквизитор не побрезгует их занять, то это будет... Ко всеобщей пользе и удовольствию, закончил инквизитор. Граф расцвел и пригласил инквизитора присутствовать в качестве неофициального лица на сегодняшнем пиру по случаю удачно завершившейся большой кабаньей охоты. Конечно же, доминиканец согласился.

...Ее трудно было не заметить. И даже не потому, что волосы ее были весьма редко встречающегося в этих местах цвета листвы, что выглядывает из-под первого снега. И не потому, что кожа ее была белой, как снег, медленно тающий на палой листве. Все это он понял потом. Он даже не решил сразу, хороша ли она собою. Но лишь поймал краем глаза ее движение по зале и не смог не обернуться - она шла, как летела, расправив плечи и гордо подняв голову, двигаясь одновременно уверенно и грациозно.

Потом Этьен с удивлением отметил странную для этих мест манеру одеваться. Одежда ее была совсем неяркой среди буйства алого, золотого и синего в нарядах местной знати. Платье серого шелка было на шнуровке спереди и по бокам, причем на груди шнуровка до самого верха не доходила, и потому видна была белая, зеленым узором расшитая рубашка. Такого кроя платья, припомнил инквизитор, ему приходилось видеть на некоторых окситанках. Из-за своей непривычной открытости и полной обрисовки фигуры эта одежда нередко вызывала возмущение у честных католиков. Действительно, хоть на серое и было надето верхнее платье-сюрко темно-зеленого цвета, но, опять же, столь открытое и глубоко вырезанное, что оценить тонкую талию и крутые бедра этой миниатюрной дамы не составляло никакого труда.

Этьен перевел взгляд на ее головку и удивился вновь. Распущенные, как у девицы, волосы светлым шелком переливались поверх сюрко, доходя до талии, но поверх них красовался и удерживаемый серебряным обручем, не по местным обычаям короткий и свободный головной плат. И явно не чисто белого цвета: доминиканец прищурился и различил крупные черные бусины - "вдовьи слезки".

"Ну что ж, дама, вам удалось меня заинтересовать", самоуверенно подумал инквизитор и двинулся навстречу своей судьбе.

Судьба повернулась к нему с легкой улыбкой обязательной вежливости, и Этьен застыл с вопросительно приподнятой бровью, когда ее миндалевидные глаза плеснули на него зеленью. Вот почему она носит зеленое, подумал он совершенно растерявшись.

Дар речи Этьену вернул столь похожий на его собственный удивленный излом брови, с которым она оглядела одежду инквизитора - светского покроя, но без родового герба и вообще очень скромную. Хорошее качество ткани было единственной уступкой, которую сделал доминиканец в честь знакомства с местной знатью - принадлежность к ордену, хоть и в высоком сане, обязывала к отказу от заботы о благах мирских. Тонзуру прикрывал такой же, как и у других сеньоров, маленький чепец-кале. Инквизитор понял, что собеседница столь же затрудняется в определении его статуса, как и он - ее. Сам себе поражаясь, понес какую-то чушь:

- Приветствую вас, благородная дама, могу ли я узнать ваше имя?

- Меня зовут Рене д`Эр, сеньор.

Голос, одновременно нежный и иронический, наполненный уверенностью…

- Ваш супруг счастливчик, о достойная сеньора.

- Мой супруг, светлая ему память, сложил свою голову в битве с иноверцами, - металлом прозвенел ее голос, а скука в глазах сменилась настороженностью.

- Тем не менее ему можно позавидовать уже в том, что он был вашим супругом, - удивляясь собственной неловкости и не в силах отвести взгляд от ее лица, проговорил Этьен с глупой улыбкой.

- Ему можно позавидовать прежде всего в том, что он избрал участь настоящего мужчины и погиб в бою, а не оставил свои доспехи ржаветь, наслаждаясь теплой жизнью в трусливом покое, как... хм!.. - бросила Рене, с дерзкой усмешкой вскинув голову.

- Сеньора, я сам вернулся с войны… - не сразу ответил инквизитор.

- Что ж, вы вернулись... честь вам и хвала за то, что уберегли свою драгоценную жизнь и можете теперь окидывать столь нескромными взглядами вдову того, кто себя не спас!

Чувствуя, как загорелось его лицо, он с досадой проговорил:

- Можно подумать, сеньора, вы жалеете о том, что я в свое время остался жив!

И инквизитор в который уже раз за последние несколько минут изумился, увидев, как на ее лице проступило сначала беспокойство, потом смущение и наконец - вина. Она потупив глаза пробормотала:

- О, простите меня, сеньор, вы правы, я сказала недостойные доброй христианки слова... Если мои извинения что-то вам дадут, то я приношу их в полной мере. - С виноватой улыбкой Рене коснулась его руки, подхватила шлейф, резко развернулась и зашагала прочь, взметнув широкими юбками воздух, как птица крыльями. Этьен ошеломленно смотрел, как стремительно и плавно она удаляется. Люди при ее приближении раздвигались, давая дорогу.

Не отводя от взгляда от фигурки в сером и зеленом, инквизитор отступил на несколько шагов и обратился к ближайшему рыцарю:

- Сударь, не знаете ли, кто эта дама?

- Блондинка? Это Рене д`Эр, вдова одного из младших вассалов хозяина замка.

- И как давно она вдовеет?

- Супруг ее ушел в крестовый поход шесть лет назад, а после дошла весть, что он погиб, сражаясь во славу Церкви.

- То-то, должно быть, радость для тех, кто хотел бы заполучить достойную жену... или любовницу, - с искусственным смешком сказал инквизитор.

- У нее нет любовников, святой отец, и навряд ли кто-то из здешних сеньоров пожелает жениться на ней, - с удивлением в голосе заявил собеседник.

- Отчего же?

- Эта женщина может принести больше огорчений, чем радостей. Она не любит заниматься обычными женскими делами, а знает грамоту и превыше всего ценит чтение. Она слишком скора и остра на язык, чтобы доставить удовольствие как любовница, и хотя состояние ее достаточно привлекательно, но, - голос собеседника понизился до шепота, - она бесплодна: за год замужней жизни так и не понесла, хотя, говорят, ее супруг внебрачных отпрысков после себя оставил. Иными словами, - масляно хохотнул сосед, - здесь есть куда более доступные красотки, а вокруг подрастают дочери знатных сеньоров, которые хотя бы наследниками обеспечат… Да и вообще - знаете ли, святой отец, она ведь родом из Окситании, а у них там такие дела творятся, от которых лучше держаться подальше!

Инквизитор хмыкнул, задумчиво наблюдая, как Рене остановилась у окна и сквозь цветные стекла вглядывается в даль с легкой улыбкой на губах - прекрасной формы губах!.. Рядом кашлянули.

- А вы спрашиваете по вашим делам, святой отец?

- По моим делам?..

- О ней ходят смутные слухи, что она еретичка и ведьма.

Инквизитор встрепенулся, впервые обернувшись к собеседнику - дюжему сеньору с щегольски подкрученными темными усами.

- Вот как?! И тому есть доказательства?

Тот смутился, отведя взгляд и нервно забарабанив пальцами по поясу.

- Эээ... у меня нет никаких доказательств, святой отец, но женщине место за прялкой, а не за книгой! А уж ее язык... - уже увереннее и гневнее зачастил сеньор, - она умеет найти такие слова, от которых хочется или сгореть со стыда, или убить ее - и будь она мужчиной, до своих лет не дожила бы... А как она одевается, видите?! Наших северных обычаев совершенно не уважает, ну не еретичка ли... Они там, в Окситании, все...

- Благодарю вас, - почти нетерпеливо прервал инквизитор.

Прикрыл глаза и попытался уверить себя, что в этой женщине нет ничего особенного. Потом - что в ней нет ничего особенного, кроме смазливого личика, стройного стана и дурного нрава. И так же безрезультатно...

Комната библиотекаря до крайности напоминала келью: пять добрых шагов в ширину, шесть в длину; только и места, что для сундука, ложа и - чтобы была возможность заниматься бумагами - втащенных с руганью слугами вверх по лестнице стола и короткой скамьи. Когда вслед за постелью принесли жаровню для обогрева, пространства почти не осталось. Зато было окно, причем выходило оно даже не во двор, а позволяло обозревать окрестности. Лестница за стеной шла выше - в библиотеку, которая занимала всю верхнюю площадку башни. В середине небольшого помещения стоял крестообразный стеллаж с книгами, выделяя три клетушки, где можно было читать или писать; в четвертую выходила лестница. Четыре оконца заливали библиотеку перекрещивающимися лучами света.
Инквизитор, сидя под одним из библиотечных окон, заканчивал набрасывать основные тезисы своей первой проповеди, когда раздалась легкая, быстрая поступь, показавшаяся ему очень знакомой. В удивлении он поднялся, чтобы встретить гостя, но пришедший не появился на его стороне стеллажа. Послышался шорох книжных переплетов. Инквизитор выглянул и узнал платье окситанского покроя и волосы цвета палой листвы - Рене ставила на место какой-то тяжелый том.

- Позвольте мне помочь вам, сеньора.

Обернувшись, Рене уронила фолиант на ногу, зашипела и, присев за книгой, снизу вверх недовольно уставилась на инквизитора:

- А кто вы, собственно, такой и по какому праву здесь находитесь?

- Я прислан сюда по велению Папы римского вершить дела священной инквизиции.

Рене вскинула правую бровь:

- Значит, вы и есть тот, кто будет читать через пару часов торжественную проповедь и о ком уже сейчас шепчутся все слуги и, наверное, все знатные сеньоры - а особенно дамы... Отчего ж вы в мирском платье?
Инквизитор усмехнулся.

- Надеюсь, вы простите мне это, сеньора, но я все же рыцарь по рождению и мирское платье мне более привычно. Я состою в ордене воинствующих Псов Господних - доминиканцев и считаю, что при моих целях и в данной обстановке сообразнее носить мирское. Уж если мне позволил это сам Папа, то, надеюсь, вслед за Папой позволите и вы?

- Хорошо, а в библиотеке-то вам что делать? Уж не пришли ли вы сюда, как и я, подобрать себе книгу для чтения? Ведь, верно, инквизиторам тоже требуется как-то разнообразить свой досуг?

Он опять поразился ее смелости. С такими насмешливыми нотками в голосе с ним не разговаривал сам граф, не говоря уж о епископе. Подойдя ближе, он нагнулся, поднял тяжелый фолиант и поставил его на полку со словами:

- Если вы еще не знаете этого, сеньора, то рад вам сообщить, что на время пребывания здесь я выбрал своими покоями комнату под библиотекой.

- Хм... Могли бы и побогаче что-нибудь выбрать. Здесь ведь удобств-то особенных нет, книжная пыль да теснота... святой отец, - она распрямилась и теперь стояла вплотную к нему, пытливо глядя ему в глаза - все еще снизу вверх, потому что была ниже на целую голову. Перед тем, как утонуть в сероватой зелени ее взгляда, инквизитор вспомнил, как с похожим прищуром рассматривал его душу на просвет Папа. Какая она все же... странная, подумалось ему, и вся такая светлая... Рене с удивлением подняла брови, и Этьен встряхнулся, поняв, что не отвечал слишком долго.

- Я не гонюсь за роскошью, сеньора, у меня другие цели. Я хочу мира и спокойствия в этой провинции, для чего намерен приложить все свои силы. Помимо прочего, я ценю книжную премудрость как древних, так и наших дней. Человеческий разум - вот богатство, которое стоит чтить, человеческая мысль - вот сокровище из сокровищ, если ведет к познанию нашего мира и Бога в нем. Рад видеть, что вы, похоже, считаете так же.

- Да уж... В наше время это странное стремление для клирика! Но, похоже, мне теперь уж не придется, как прежде, спокойно посещать библиотеку, - хмыкнула она.

- Ну отчего же - пожалуйста, надеюсь вас не стеснит мое присутствие...

Она искренне рассмеялась, смех ее звучал серебряными колокольцами, плыл на солнечных лучиках, тонул и вновь выныривал в книжной пыли. Как давно уже никто не смеялся вот так легко и просто в присутствии доминиканца! И кто знает, когда еще ему придется слышать такой живой и легкий женский смех...

- Да как же я смогу ходить в библиотеку, ежели известно, что здесь живете вы? Нет уж, это было бы по меньшей мере странно! Так что благодарю за помощь и за любезную беседу, но вынуждена отвергнуть ваше предложение, - она со вздохом развернулась и пошла к выходу.

- Сеньора, - окликнул ее инквизитор.

- Да, святой отец?

- Я вынужден просить вас - именно просить - явиться завтра на дознание. Сегодня я объявлю дни милосердия с тем, чтобы в течение 10 суток еретики могли бы покаяться добровольно и получить прощение.

- А... причем здесь я?.. - хрупкая женская фигурка застыла у спуска вниз.

- Дело в том, что, насколько я смог понять, вы пользуетесь здесь недоброй славой. Я предложил бы провести расследование в дни милосердия, чтобы очистить ваше имя от наветов в дальнейшем, когда получить прощение будет совсем уже не так легко.

- Но я... хорошо, святой отец.

Легкий сквознячок - и инквизитор снова один.
- Итак, откуда вы родом, сеньора?

- Я родилась в Окситании, святой отец, и здесь оказалась по не радостным для меня и моей семьи обстоятельствам.

- Расскажите же о них. Начните со своего происхождения и воспитания.

- Отец мой знатного рода, мать была привезена им из крестового похода в Византию. Отец сочетался с ней законным браком - у нас в Окситании на подобно

Сайт управляется системой uCoz